Побег авторитета [сборник] - Валерий Карышев

Его привезли в изолятор. Часа через два, пройдя процедуру оформления, он шел по темному коридору. Была глубокая ночь.

Наконец конвоир подвел Андрея к дверям камеры с номером 148. «Скорее всего, — подумал Андрей, — это общак».

— Лицом к стене! — приказал конвоир. Андрей выполнил команду. Конвоир открыл дверь и сказал: — Заходи!

Андрей, держа в руках рваное одеяло и подушку, напоминающую старый мешок, вошел в камеру.

Камера была общей — комната около тридцати метров. По стенам стояли в два-три яруса железные койки. В углу — небольшое окошко, примерно на высоте двух метров. В середине — большой деревянный стол, прикрепленный железными скобами к полу, вдоль стола стояли две деревянные скамьи, также намертво прибитые. Справа от входной двери — железный умывальник с краном холодной воды. Слева — туалет, огороженный, примерно метр на метр. Неподалеку от шконок стояло два маленьких телевизора и вентилятор.

В камере находилось человек двадцать. Все спали.

Андрей огляделся, заметил пустое место и направился в ту сторону.

Новичок

Денис сидел в следственном изоляторе около недели. После задержания его привезли в ближайшее отделение милиции. Перед этим его хорошенько избили милиционеры — за попытку скрыться от милиции.

На следующий день начался допрос. Сначала его вел один следователь, потом подключился второй. Потом была очная ставка с потерпевшим. Вместо коммерсанта, который пригонял «Ауди», приехал, как ни странно, его брат. Оказалось, что машина оформлена на его имя.

С братом Денису не повезло. Тот оказался следователем районной прокуратуры. О чем-то пошептавшись со следователем, он дал соответствующие показания.

Через какое-то время Дениса из отделения милиции направили в следственный изолятор. Сначала он попал в камеру-карантин. Здесь необходимо было пробыть около недели — полутора. В камере находились пять человек, такие же, как он, первоходки, то есть люди, которые раньше ни разу не сидели в тюрьме. Один сокамерник был задержан за распространение наркотиков, другой — за кражу, третий — за грабеж, четвертый — за изнасилование и пятый — так же, как и Денис, — за угон автомобиля. Так что компания подобралась достаточно теплая, с разными статьями УК.

Целый день они сидели и разговаривали. У всех был сильный страх перед общей камерой. И больше других нагнетал обстановку парень, который попал сюда за изнасилование. Его рассказы, как чалился его друг, ныне отбывавший наказание на зоне, страха не уменьшали.

— Главное, пацаны, — говорил он, — не попасться на так называемые провокации. В каждой камере есть люди, которые только и мечтают подловить других на подлянках.

— Что это за подлянки? — поинтересовался Денис.

— Да самые разные! Существуют воровские законы и понятия пребывания в местах лишения свободы. Например, нельзя поднимать мыло с пола, если уронят…

— А почему нельзя?

— Нельзя, и все. Если ты поднимешь и подашь человеку, то ты подпадаешь под его зависимость, и он может тебя…

— Что он может?

— Опустить. Ни в коем случае нельзя справлять нужду во время еды. Если сокамерники принимают пищу, а ты пошел на дальняк, то это считается подлянкой высшей степени, ты им портишь аппетит. Тогда тоже могут тебя опустить. И еще многое другое…

От всех этих рассказов Дэну стало не по себе. Мало того что он переживал по поводу случившегося, что он попался из-за глупости, из-за идеи Родиона, и теперь ближайшие три года — в лучшем случае — придется находиться в местах лишения свободы. Теперь ни о какой свадьбе и о рождении ребенка не может быть и речи.

На допросе Дэн повел себя правильно. Он не стал признаваться, что на преступление пошел вместе с Родионом, так как это было невыгодно. Но, с другой стороны, было обидно, потому что на преступление подбил Родион, а попался он, Дэн. Но в то же время Дэну сдавать Родиона было нельзя, так как в этом случае была бы организованная группа. А если группа, то срок будет гораздо больше. «Да, Родиону повезло, — думал Дэн. — Но ничего, если мне удастся выйти, я соберу все силы и такое ему устрою — мало не покажется!»

Почти каждый вечер Дэна мучили кошмары. Ему казалось, что он обязательно попадет в сложную переделку, что его в общей камере подставят, могут здорово избить, изнасиловать, а могут и убить, судя по тем рассказам, которые он каждый день слышал от сокамерника.

Как-то вечером Денис отошел в угол камеры и попытался вздремнуть. Очнулся он от того, что его кто-то тряс за плечо. Дэн открыл глаза. Перед ним стоял конвоир.

— Ну что, Денис, пошли! Тебя в общую камеру переводят, — произнес тот.

Дэн встал и вместе с конвоиром пошел вперед по коридору. Вскоре конвоир подвел его к двери, открыл ее и бесцеремонно втолкнул парня внутрь.

В камере было много людей. В основном неприятные, угрюмые лица. Почти все были с голыми торсами, так как в камере было очень душно. Увидев Дениса, многие заулыбались, словно перед ними появилась красивая девушка, стали подходить к нему, похлопывать его пониже спины. Денис стоял как вкопанный, не в силах ничего ответить.

За столом сидели несколько человек и что-то жевали. У Дениса тут же заболел желудок, да так, что он еле терпел. Он знал, что это категорически запрещено, но выхода у него не было — боль стала невыносимой. Он рванулся к туалету и, усевшись на толчок, выбросил из себя все, что смог.

Все обитатели камеры пристально смотрели на него. Да, он совершил, по тюремным меркам, преступление, за которое он должен будет ответить.

Стоящие неподалеку подбежали к Денису и стали бить его. Затем его раздели и положили на скамью лицом вниз. В тот момент, когда он понял, что сейчас произойдет то, чего он больше всего боялся, его кто-то тронул за плечо.

— Ты что кричишь? — услышал он знакомый голос паренька, который сидел с ним за кражу.

— Где я? — прошептал Денис.

— Да в карантине! Тебе чего, сон приснился?

— Да, очень плохой! — ответил Денис. Он огляделся. Он находился в том же самом карантине. Конечно, это было сон, ужасный сон…

Тяжело вздохнув, Дэн подошел к умывальнику и начал умываться ледяной водой, чтобы поскорее забыть свой сон. Но только он плеснул водой в лицо, как глазок открылся и конвоир выкрикнул его фамилию.

— Пирогов! Готовься к переводу в новую камеру! На сборы пять минут!

А зачем ему эти пять минут? Собирать-то ему нечего… Денис присел, положив руки на колени. Ну, вот и все. Сейчас начнется самое страшное.

Пять минут пролетели быстро. Ребята внимательно смотрели на него. Каждый из них понимал, что все они рано или поздно тоже пойдут на общак.

Денис шел по коридору. Ему казалось, что ноги его сделаны из железа, так громко отдавались в голове собственные шаги.

Наконец конвоир подошел к какой-то двери. 148 — успел заметить номер Денис. Конвоир открыл дверь и сказал:

— Заходи!

Денис вошел. Часть обитателей камеры лежали на шконках, остальные смотрели телевизор. На Дениса никто внимания не обратил.

Денис осмотрелся. Затем, вспомнив данный ему урок, как входить правильно в камеру, негромко сказал:

— Здравствуйте! Меня зовут Денис Пирогов. Я…

Крупный мужчина с головой, блестящей, как бильярдный шар, посмотрел на него и негромко сказал:

— Вон там твоя шконка.

Тут же мужчина отвернулся и продолжил смотреть телевизор.

Денис подошел к шконке второго яруса, на которую ему было указано. Забросив наверх немудреные постельные принадлежности, Денис хотел вскарабкаться наверх, но вспомнил, что лучше этого не делать. Он подошел к углу камеру и присел там на корточки. Время от времени он поднимал голову, смотря в телевизор, где показывали какой-то детективный сериал, а в основном разглядывал своих сокамерников.

Он увидел, что в камере находится человек двадцать — двадцать пять, и выделил из них людей, которые ему сразу не понравились и которым, видимо, не понравился он. Это были кавказцы — дагестанцы или чеченцы. Их было трое. Они лопотали на своем языке. Судя по тому, что говорили они достаточно громко, можно было предположить, что авторитет в камере они имели большой.

Сокамерники сидели кто в майке, кто с голым торсом. Несколько ребят сидели за столом и играли в нарды. Кто-то писал, кто-то читал книгу.

Вскоре открылось окошко камеры. Показался заключенный, одетый в серую куртку, в шапке, напоминающей головной убор Французского легиона. Он открыл дверь и закатил тележку, на которой стояли две большие кастрюли.

— Ну что, бродяги, кто из вас будет тюремную баланду? — спросил он.

Все отрицательно покачали головами. Зэк откатил тележку обратно. Дверь захлопнулась. «Ну вот, — подумал Дэн с горечью, — теперь я остался без еды… У меня ведь ничего нет».